Призрак автора - Страница 69

В коробке оказался толстый пухлый конверт, но не с драгоценностями или банкнотами и не с документами о праве собственности на Стейплфилд; в нем лежал покрытый плесенью журнал. «Хамелеон». Том 1, номер 1, март 1898 года. Эссе Клемента Шортера и Фредерика Майерса; стихи Эрнеста Редфорда и Алисы Мейнел; и «Беседка» В. Х. Когда я начал листать страницы, чтобы отыскать начало рассказа Виолы, из журнала выпал маленький отпечатанный листок. «С наилучшими пожеланиями от автора». Потускневшие чернила хранили приписку, сделанную четким почерком Виолы: «Для Филли, если она найдет».

Беседка

Для Розалинды Форстер самым любимым местом на земле был Стейплфилд, скромный сельский домик на краю лесного массива Сейнт-Леонард в Суссексе, где большую часть времени в году проводила ее лучшая подруга Каролина Темпл. Иногда Розалинда думала, что точно так же любила бы и всякое другое место, где жила бы Каролина, хотя и грех было отрицать красоту Стейплфилда с его светлыми просторными комнатами, из окон которых открывался вид на луга и холмы на юге и густые леса, подступавшие к дому, с северной стороны. Девушки подружились сразу, как только познакомились в городе пять лет тому назад, когда Розалинде было пятнадцать, а Каролине на год меньше; их породнила склонность к уединению, каким бы странным это ни показалось, но вдвоем они были счастливы. Обе они были единственными детьми в своих семьях, обе недавно потеряли любимых отцов — Джордж Форстер и Уолтер Темпл умерли в один год, — и общее горе еще больше укрепило их дружбу.

Когда они были рядом, их легко можно было принять за сестер, даже при том, что Каролина была светлокожей и с тонкими чертами лица, а Розалинда — смуглой. Они даже умудрялись ходить в ногу, а для общения друг с другом им было достаточно языка жестов и взглядов. Только вот условия жизни были у них совсем разные. Каролина с матерью имели годовой доход всего в несколько сотен, но были вполне довольны спокойной сельской жизнью и редкими вылазками в город; дом, который после смерти Уолтера Темпла они делили с его старшим братом Генри, вдовцом, принадлежал еще их далеким предкам. Между тем Розалинда и ее мать Сесили, хотя и жили в Бейсуотере на широкую ногу, были по уши в долгах, и Розалинду это мало волновало, пока она не осознала, что их будущее напрямую зависит от ее ответа на предложение о замужестве со стороны некоего Дентона Маргрейва. Именно для того, чтобы обдумать это предложение, она и приехала погостить у подруги. Хотя они всегда были неразлучны, в один из осенних дней мигрень не позволила Каролине выйти на прогулку, и Розалинда отправилась гулять одна. Каролина решительно отвергла предложение подруги почитать ей вслух и настояла, чтобы та не изменяла привычкам, и впервые Розалинда подчинилась, поскольку действительно была очень взволнована событиями последних дней и чувствовала, что только свежий воздух и движение помогут ей побороть уныние, которое одолевало ее все сильнее.

Когда она вышла из дома и двинулась в путь, небо было низким и хмурым. У них с Каролиной был любимый маршрут, который проходил через поля и затем спускался к реке, где над водой нависали тяжелые плакучие ивы, но сегодня, повинуясь какому-то неясному порыву, она свернула в другую сторону и направилась к густо поросшему лесом холму. Даже на природе она все равно возвращалась к своим проблемам, мысленно репетируя сцены, в которых отказывает господину Маргрейву, объясняя свой выбор, во-первых, тем, что она твердо решила посвятить себя Искусству, а во-вторых, что ее сердце навечно принадлежит другому. Эти сцены постоянно будоражили ее девичье воображение, однако никак не хотели ложиться на бумагу, стоило ей взяться за перо в полной решимости начать работать, чтобы наконец избавить себя и мать от финансовых забот. И когда, очень редко, ей все-таки удавалось перенести на бумагу придуманный диалог, казавшиеся красивыми фразы становились избитыми и банальными, и она безжалостно рвала исписанные листы.

Она пробовала себя и в другом жанре сочинительства, медленном и мучительном, пытаясь ухватить и передать суть определенных событий, будь то реальных или вымышленных, и здесь она чувствовала, что однажды ей удастся проявить себя, если только она найдет великий сюжет, который выделит ее среди сотен других писателей, чьи романы томятся в библиотеках и на книжных развалах и теснят друг друга в очереди на издание в журналах. Уже не раз она, вдохновленная смелыми надеждами, садилась за «Главу первую» и, как ей казалось, успешно начинала свою историю, но очень скоро замечала, что вдохновение покидает ее и герои становятся вялыми и скучными, словно отказываясь играть свои роли. У нее было несколько страниц, написанных как будто под диктовку, которыми она почти гордилась, но в них чувствовалось подражание другим авторам, и это не могло удовлетворить ее. Да, жизнь писателя определенно нельзя назвать легкой. Розалинда нередко упрекала себя в лености, полном отсутствии таланта и опыта, но последнее хотя бы можно было оправдать юным возрастом, ведь ей было всего двадцать; и вот теперь ей приходилось ломать голову над предложением Дентона Маргрейва, от ответа на которое зависело счастье не только ее самой, но и Сесили, поскольку они были бедны, а он богат, и Розалинда очень боялась, что ей придется уступить только ради матери. Пока она пыталась разобраться в своих чувствах к господину Маргрейву, внутренний голос подсказывал ей, что, если она сумеет реализовать себя на писательском поприще, это не только принесет ей славу и деньги, но и вырвет из тисков мучительной дилеммы.